— Да я ж откуда знаю, что там с князем Олегом произошло. Я как-то в школе не особо историю любил. Слушай, может, ты просветишь меня чуть, ну, чтобы в следующий раз я ещё большей глупости не сболтнул.
— А чего, и можно, — согласился ведьмак, и тут же гоготнул. — Я представляю, если бы тут сейчас Добряш присутствовал, а я тебе историю нашу при нём рассказывал. Удивился б этот добрый людин не на шутку. Лишь бы не пришёл, да с сеней не услыхал, а то придётся потом навирать ему с три короба.
Вечеслав прислушался к шуму за стенами хаты и сверху её. Шум не ослабевал, а казалось, становился всё сильнее, и он заметил, что они с ведьмаком почти с каждой фразой говорят громче, чтобы услышать друг друга.
— Не, не придёт по такому ливню, — вывел из этих не хитрых наблюдений Вечеслав, и устроившись на вторых полатях, стал молча ожидать, когда ведьмак начнёт рассказ. Но ведьмак принялся рассуждать насчёт непогоды.
— Это ж завтра по веси не пройти будет. Интересно, они общинные лодьи насколько нагрузили, наполовину хотя бы есть? Но сегодня вторая лодья на пядь глубже в воде сидела, это точно.
Вечеслав только неопределённо угукнул. Лодьи он видел, когда они купались после работы в Оке. Стояли они каждая возле своего мостка, и ведьмак указав ему на самую дальнюю от них, объяснил, что то лодья Карпыча. Все три лодьи были длиною метров в десять и примерно в два с половиной высотой, с одной невысокой мачтой посредине, на которую, как продолжил объяснять ведьмак, поднимался косой парус из крепкого холста. Ни одна из лодей не была укреплена по бортам дополнительно, хотя Вечеслав видел пару раз такие на картинках. По бортам всегда висели удлинённые щиты, сужающиеся книзу. Хотя возможно на тех картинках были не торговые суда, а военные.
— Эт я к тому, — продолжал ведьмак, — Как бы дождь планы не разрушил, да на день-два отплытие не задержал.
— Угу, — снова выдохнул Вечеслав, теперь уже с некоторой грустью. Не хотелось ему этих ненужных задержек, ох как не хотелось. Сказать стыдно, притуплялись мысли о своём мире с каждым днём всё сильнее, и уже не так жалили в сердце. Что же будет, когда месяц за плечами останется?
— Да не, не должно, — тут же вывел сам по себе ведьмак, даже не заметив грустного выражения глаз Вечеслава. — Слушай, а чего это ты с Отаем так сильно завязался? Неужто Варя больно приглянулась? Смотри, ты больше к ней не особо подходи… а-то лучше вообще не подходи. Иначе придётся сватать. Застыдят же девушку, если ты рядом крутиться начнёшь, а потом исчезнешь навсегда. Не дело это.
— Да я ничего, — Вечеслав кашлянул. — Я заступился просто. Слишком этот Отай язык свой грязный распустил. Велес, ты ж обещал насчёт Руси рассказать, — напомнил он, пытаясь съехать с темы, от которой невольно приливала краска к лицу, и было немного стыдновато. Нет, не за то, что он заступился и полез на обидчика с кулаками. Случись ещё б раз, он поступил точно так же. Стыдновато было перед своими, которые хоть и за тысячу лет впереди где-то, но всё же такое ощущение, что смотрят на него и укоряют за нахлынувшие, и довольно-таки определённые чувства к Варе. Заступился просто… ну как же, как же.
— Ладно, слушай, — ведьмак опёрся на брёвна спиной и чуть повысил голос. — Далеко забредать не буду, начну с того момента, когда славяне уже сидели между Днестром и Днепром, да по Висле и составляли единое славянское государство. Вместе с ними, ассимилируясь, жили племена русов, которые сутью были отколовшаяся от своих в очень давние времена ветвь финнов. Откололись они за семь сотен лет до сегодняшнего времени, и поскитавшись, осели по рекам Одер и Лаба, один из притоков который местные славяне называли Руса, что означало просто река. Сев по этому притоку, они и приняли новое имя — русы, а первое их имя, которым их называли другие народы — вагры. Ещё там они слились с жившими вокруг них балтийскими славянами в союз бодричей, и уже через полсотни лет их стали считать изначально славянским племенем. Часть этих вагров пошла южнее и попав в земли антов на Волыни, стала жить с ними одним миром. В общем, русы вместе с антами-славянами и гуннам и готам сопротивлялись, да степнякам разным, которые почти каждые полсотни лет подобно лавинам накатывали вдруг из бескрайних степей. Хотя иногда объединялись и с гуннами и с им подобными, чтобы ходить за богатой добычей в ромейские земли. Впрочем, время от времени и с ромеями дружили. Проще говоря, выживали, как и любой другой народ в те времена. Но в начале седьмого века не смогли они устоять против нахлынувшей с юга-востока волны обров[*]. Обры своим количеством и отчаянной агрессией заставили сдвинуться славян и русов с обжитых мест, спасаясь от жестокой напасти. Более всех пострадали поляне и дулебы, которые первыми попали под эту лавину и попытались её остановить. Но остановить такую громаду не вышло. И началось великое переселение, которое в общем-то оказалось скорее очень выгодным расселением. Те, кто позже назвался кривичами и словенами ушли дальше других на север и построили Смоленск, Полоцк, Псков, ну и Новгород. Вятичи и радимичи двинулись на северо-восток и воюя с местными мелкими племенами, садились по рекам Сожь, Беседь и по Оке, разумеется. Русы же, какие ушли к своим сродникам-ваграм, жившим в устье Лабы и поселились на окраинах Старграда, столицы Вагрии, а какие двинулись из Волыни вместе с полянами вверх по Днепру, разделяя с ними все горести и тяготы. В то время и был основан Киев, ставший вскоре стольным градом окрестных славянорусов. Платя дань аварам и против воли принимая участие в их военных походах против греков, славянорусы всё же не покорились внутри. Они стали наскоро укрепляться по периметру городищами и крепостицами, надеясь однажды сбросить с себя обидное ярмо. За какие-то два десятка лет было построено более семидесяти городов и укреплений, и можно сказать, взросло славянское государство крепче и шире прежнего. А для полнейшего единения несколько родов русов двинулись на север, устанавливая меж рассыпавшимися по новым землям славян новое единство. Словно на ниточку нанизывались бусины, связываясь в братский союз славянорусов. Дойдя до Новгорода, эти русы сели там, потому как неожиданно обры были так же, как когда-то анты-поляне, практически полностью уничтожены. Поспособствовали этому делу франки с греками, и опасность миновала сама по себе. Так славяне и русы расселились на новых землях и создали Киевский каганат, главой которого стал древний антский род Киевичей, ведущий своё начало от антского князя князей Божа.
Но светлое место никогда не пустует. После гибели обров усилились булгары и хазары. С булгарами по разному жили, то враждуя, то замиряясь, а вот с хазарами, — ведьмак на секунд пять замолк, словно что-то припоминая, после чего продолжил с некой разочарованностью в голосе. — Пока те сами собой правили, не знали славянорусы особой беды с их стороны, и по большему счёту вели с ними торговлю. Славились хазарские земли виноградниками, и потому завсегда покупалось у них отменное вино, а хазары брали на Руси мех, не скупясь серебром. Во время торговых экспедиций узнали славянорусы, что хазары являются наследниками древнего народа — скифов, с которыми уже был опыт общежития на просторах Великой Скифии. Казалось бы, не знать беды с этой стороны, но беда всё же пришла. Захватили власть в Хазарском каганате иудеи-рахдониты, которые бежали из Сирии, отстранив от дел местного хакана, и посадив на престол своего царя. Начались первые попытки поработить славянорусов, которые вначале были безуспешны. В Киеве тогда правил великий русский каган Дир. Со своим сыном, которого звали Оскол, ходил он на греков, и осадив Царьград, заставил тех подписать выгодный для славянорусов договор и выплатить огромную дань. Победа эта несколько охладила пыл хазар-иудеев. По договору греки должны были помогать нам в случае войны с Хазарским каганатом, который как раз-таки находился в состоянии войны с греками. Да вот тут и пришли беда, и ворота, хочешь не хочешь, пришлось отворять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
